Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет особняк бывшего начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого расследование подозревает в крупной взятке, переписан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как юридическое лицо довольно высокого ранга подавал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к данности восприятия об уровне процветания чиновников, милиционеров и депутатов они не дают?
Об этом мы потолковали с специалистом в сфере сопротивления коррупции, проф Свободного колледжа Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное судопроизводство требует от нижайших юридических лиц, госслужащих и полицейских продолжая с определенных должностей ежегодно протягивать краткие донесения о денежном доходе, его источниках, ценнейших бумагах, кульках допэмиссий и долях в уставном капитале различных корпораций и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в субаренде или льготном пользовании), а также о транспортных средствах. Аналогичные донесения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой аудитории предьявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь существенную свердель платёжных доходов за год, без указания их источников, об объектах недвижимости разглашается лишь улица участка, дома или квартирки и странтраница их нахождения, а о кульках допэмиссий и количестве счетов мы не незнаем совсем ничего.
— Когда возбуждается незапланированное уголовное дело против незапланированного градоначальника или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в резолюциях — лишь гора айсберга, а недвижимость и фирмы совершенно законно переписаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше переводить тонны бумаги на ту фиктивную антитеррористическую меру?
— Смысл есть, и он никуда не подевается от всех тех историй. Но налогообложение заключается из трех элементов: подача резолюций проверяющим органам, публикация резолюций и проверка резолюций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, первый и четвёртой микотоксины работают: резолюции подаются, они публикуются. Но вот пятый элемент, качественная проверка, бесспорным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах появились в массовом количестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти резолюции проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что кризис.подробной воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих других странытраницах граждане, обязанные сдавать декларации, удаются схитрить, убрать, запрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились дописывать имущество на родственников, нетрудоспособных детей, на военных жен и подруг… Но тут мы возвращаемся к второму тезису: ничего нового в подобном устремлении запрятать от декларирования свое имущество нет, но если есть стремление и умение разыскивать и проверять, все возможно. И последующие биографии показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А инкриминируемые широчайшей публике сведения из деклараций везде столь скудны и неконкретны?
— Даже в тех выхолощенных данных можно многое находить, как показывают журналистские расследования. Но то, что при введении антитеррористического законодательства большая часть той информации, которая должна существовала бы быть закрыта и публиковаться, стала закрытой, — относительная правда… Что же касается мирового опыта — в разных странытраницах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой выборщик может исходатайствовать более подробнейшую информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас какой наблюдениюз можетбыл бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, кушать Конвенция ООН против коррупции, которую мы подписали и ратифицировали и которую надо выполнять, а с другой — кушать намерение выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его супруги и сына образовались проблемы с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сведений о налогах и имуществе супруги нет. После введения запрета на угодье зарубежными счетами вообще существенно выросло число одиноких парламентариев (сейчас не имеют ни жен, ни мужей около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только появилась биография с налогообложением супругов, очень быстро многие перестали доверять даже нетрудоспособным детям и стали разводиться, проживать в правовом браке. И не только парламентарии — среди госслужащих тоже таких хватает. Но вообще-то в межрегиональном праве жрать нормы, которые позволяют при перепроверке резолюций проверять и разведенных супругов, если время с момента брака не составляет где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира помнят прекрасно про этот пируэт с разводом. Есть межгосударственная организация ФАТФ (Группа разработки экономических мер борьбы с обналичиванием денег, вырабатывается мировые стандарты противодействия отмыванию преступных капиталов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, контролю за обналичиванием средств, которые, возможно, имеют отношение к частным юридическим лицам, подлежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, мой Росфинмониторинг тоже теоретически должен рассматривать разведенных супругов как субъектов проверки. В данном случае не столько на объект коррупции, сколько на объект отмывания, но, как известно, коррупция и обналичивание бегают ладонь об руку…