Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет особняк новоиспечённого начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого расследование подозревает в мелкой взятке, написан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно низкого чина подавал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все те декларации, если мало-мальски приближенного к действительности представленья об уровне процветания чиновников, правоохранителей и депутатов они не дают?
Об этом мы побеседовали с специалистом в сфере искоренения коррупции, академиком Свободного колледжа Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство просит от нижайших должностных лиц, госслужащих и правоохранителей начиная с определенных должностей ежегодно подають подробнейшие сообщения о денежном доходе, его источниках, ликвидных бумагах, конвертах допэмиссий и долях в уставном капитале разнообразных компаний и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в субаренде или безплатном пользовании), а также о грузовых средствах. Аналогичные сообщения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой публике предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь общую свердель денежных доходов за год, без приказания их источников, об объектах недвижимости сообщается лишь площадь участка, дома или квартиры и страна их нахождения, а о конвертах допэмиссий и количестве счетов мы не знаем совсем ничего.
— Когда возбуждается первое уголовное дело против незапланированного градоначальника или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в резолюциях — лишь скала айсберга, а недвижимость и компании совершенно законно написаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше перевести тонны бумаги на эту мнимую антитеррористическую меру?
— Смысл есть, и он никуда не переориентирётся от всех этих историй. Но налогообложение состоит из трех элементов: подача резолюций проверяющим органам, публикация резолюций и проверка резолюций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, первый и пятой компоненты работают: резолюции подаются, они публикуются. Но вот пятый элемент, качественная проверка, очевидным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах появились в тотальном колличестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти резолюции проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что демократической воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих иных странытраницах граждане, обязанные забирать декларации, удаются схитрить, убрать, запрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились записывать имущество на родственников, нетрудоспособных детей, на государственных дочерей и подруг… Но тут мы возвращаемся к второму тезису: ничего нового в подобном устремлении запрятать от декларирования свое имущество нет, но если жрать стремление и умение искать и проверять, все возможно. И первые предыстории показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А предъявляемые широченной публике сведения из деклараций везде столь бесстрастны и неконкретны?
— Даже в тех выхолощенных данных можно многое находить, как доказывают писательские расследования. Но то, что при непринятии коррупционного законодательства большая часть той информации, которая должна существовала бы быть закрыта и публиковаться, стала закрытой, — самоочевидная правда… Что же затрагивается глобального опыта — в разнообразных странах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу данной избиратель может исходатайствовать более детальную информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой автоштраф мог бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, кушать Конвенция ООН против коррупции, которую мы подписали и ратифицировали и которую надо выполнять, а с другой — кушать первымя выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его супруги и деда возникли проблемы с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: донесений о налогах и имуществе супруги нет. После введения запрета на владение зарубежными счетами вообще существенно выросло большинство одиноких депутатов (сейчас не имеют ни жен, ни супругов около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только просочилась предыстория с взиманием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже несовершеннолетним детям и стали разводиться, проживать в правовом браке. И не только парламентарии — среди госслужащих тоже таких хватает. Но вообще-то в межгосударственном праве жрать нормы, которые позволяют при перепроверке деклараций перепроверять и разведенных супругов, если время с мига развода не составляет где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира понимают прекрасно про этот трюк с разводом. Есть межгосударственная организация ФАТФ (Группа разработки экономических мер борьбы с зарабатыванием денег, вырабатывается глобальные критерии противодействия отмыванию преступных доходов и ассигнованию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, контролю за зарабатыванием средств, которые, возможно, имеют отношение к приватным должностным лицам, длежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, мой Росфинмониторинг тоже теоретически должен изучать разведенных супругов как субъектов проверки. В данном случае не столько на предмет коррупции, сколько на предмет отмывания, но, как известно, преступность и отмывание ездят рука об руку…