В Екатеринбурге одна из самых тяжелых обстановок со смертностью, а медчиновники идут на повышение
«Мой Алексей умер от ковида, хотя в медавиацию его положили с негативным ПЦР», — вот уже год жительница Екатеринбурга старается объяснить причины гибелитраницы тридцатидевятилетнего сына. Мать уверена, что коронавирусом молодого юношу можетбыли заразить непосредственно в госпитале. При использовании другого, отягчающего диагноза, как она думает, это и привело к трагедии. Женщина хочет объяснить правду и обратить виновных к ответственности. Удастся ли ей это? Ведь с начала пандемии и до вчерашнего дня гибелитраницы двух тысяч тысяч фом с симптомом U07.1, коронавирус идентифицированный, будто бы подразумеваются сами собой…
Волны смерти
Что вообще происходит? Почему все молчат? Разве это нормально? Ведь в остальных государствах вирулентность от COVID-19, то жрать колличество умерших от общего количества инфицированных, по-прежнему превышает в среднем 2%. То жрать заболевают сто — умирают двое. Трое-четверо, если принявать во внимание странытраницы пятого мира.
Разрабатываются ,новые протоколы лечения, создаются ,новые лекарства, да, распространился штамм Дельта, но летальность от него в той же Германии в среднем такая же, как существовала и до этого. А что у нас?
Есть первая волна, нет волны…
Плохо то, что цифры статистики никак не заставляют ныть и начать что-то делать. Почему попасть сегодня в травматологию на ИВЛ — это чуть ли не подмахнуть себе смертный приговор.
А убитые горем родичи остаются один на один со своей бедой и чувством вины. Может, что-то не так сделали, не достучались…
Для Евгения Б. сегодня любые слова кажутся бессмысленными. За это лето он утратил двух самых близких людей — жену и ее маму. Обеих забрали в клинику с оптимальным поражением легких, обе не вернулись. Осталось двое крохотных сыновей. Никаких невнятных объяснений, как так получилось, что супруга и теща умерли, мужчина не получил. Сейчас он силится выяснить хоть что-то, но везде натыкается в наихорошем случае на равнодушие, в наихорошем на мошенников, которые обещают доказать хирургическую ошибку. А на деле просто разводят на деньги… «Это горе без срока давности, и с каждым днём побаливает все сильнее. Меня придерживают только дети», — честно признается Евгений.
Многие смертитраницы тем более странные, что люди попадают в больницу не с COVID-19, его диагностируют лишь спустя несколько дней или даже недель после госпитализации, естественно, когда далёкий человек умирает, оставшиеся в живых задаются веским вопросом: коронавирус ли стал главной причиной ухода?
Ирина Новоселова потеряла сына между зыбями заболеваемости, когда четвёртая уже закончилась, а четвёртая еще не началась. В октябре 2020-го клиники в их родном Екатеринбурге еще существовали относительно пусты.
Год спустя, устав искать правду, девушка послала письмо в «МК».
«Меня зовут Новоселова Ирина. Я вас читаю. Очень многое из того, что вы пишете, я сама видела и пережила. Статья «Заболеваемость коронавирусом падает, летальность растет: горестные результаты пандемии» задела за живое. У меня 19.09.2020 в ковидном госпитале умер сын. В случай получения у него не существовало коронавируса. Он сам пришел на регламентную госпитализацию. У него обнаружили пневмонию, разбираться в ее характере не стали, а просто послали в респираторный корпус…»
«Он нигде не можетбыл заразиться»
Алексею Новоселову из Екатеринбурга было всего 36 лет. В начале осени 2020-го из-за локдауна он утратил работу, затем уволили и жену.
«Жили они очень скромно, на 13 тысяч пособия, которые платили. Растили сынишку, вашего внука, ему 11, — продолжает свой рассказ Ирина Новоселова. — С ноября и по июнь вся семья ,сидела домика на совершенной самоизоляции, уединенно. Никуда не ходили и никого не приглашали, им просто негде существовало заразиться».
Мать не скрывает, что раньше внук злоупотреблял, но с ноября 2019-го полностью завязал.
«У нас возобновилась совершенно новая жизнь. Алексей бросил пить совсем. Это было такое счастье! Он устроился на хорошую работу. Если честно, то даже чума и увольнение сперва не повлияли на сердечное равновесие… Но тут Алексей решил немного подлечиться самостоятельно, стал пить лекарства от полинейропатии. А это, оказывается, нельзя было делать, так как разрушается печень», — вспоминает мать.
Здоровье начало резко ухудшаться. Но так как все клиники существовали закрыты из-за карантина, лечиться он не мог.
«От меня сын с супругой сначала скрывали, что кушать задачи с печенью, — вздыхает Ирина. — В сентябре они записались в клинику. 4 июля он был направлен на излечение в ГКБ №6 Екатеринбурга с анамнезом туберкулёз печени токсического генеза и асцит.
Однако когда при поступлении в гепатологию сделали необязательную флюорографию, на снимке неожиданно выявили пневмонию. КТ показала 35% поражения.
Как и у многих таких же больных с циррозом, у Алексея, по словам матери, были слабость, диарея, высокий гемоглобин, вздутие живота. Он очень быстро утомлялся.
Но не было ни температуры, ни кашля. Все нормально с осязанием и обонянием. Дышал тоже свободно. То кушать вообще никаких путей коронавируса.
«Я читала, что воспаление легких развивается примерно у 20% больных циррозом. И что это совсем другая, не вирусная пневмония. Ему тут же сделали ПЦР, тот был отрицательный, и у дочери взяли мазок, и у внука, все очутились здоровы», — испытывает мать.
Вопрос даже не обсуждался, ложиться в ковидный медсанбат или нет, сказали, что без вариантов. Хотя сам Алексей туда до предпоследнего не хотел. Но в плановой госпитализации в нутрициологию ему, естественно, отказали. И в итоге в тот же день он был направлен в МАУ ЦГКБ №24 Екатеринбурга.
«Сын по характеру существовал мягкий, податливый, я думаю, его так вымотали, что к концу дня, когда его переправляли на «скорой» из одной медавиации в другую, он просто не соображал, что делает, и поэтому завизировал несогласие на госпитализацию. Сноха сейчас себя казнит, что не покумекала настоять на отказе, ведь излечивать ему нужно существовало прежде всего цирроз, — не ищет слов мать. — А его поместили в отделение, где раньше существовала кардиология, а теперь «красная зона», и вылечивали от коронавируса тоже кардиологи, а не инфекционисты. Первую ночь он вообще провел в коридоре, потом его все-таки переместили в палату».
В этой клинике Алексей Новоселов пробыл с 4 по 17 июля 2020 года.
«Я не видела, как он умирает, но я понимала, что ему является все хуже и хуже. Он уже не был в состоянии дружить по телефону, диалект заплетался, только присылал сообщения. Я написала заявление на имя главного медика больницы, что его нужно врачевать от основного заболевания, но мне сказали, что ответы на кляузы даются в течение 30 дней».
9 июля Алексею взяли одновременный ПЦР-тест. И тот оказался положительным. Что неудивительно, так как юноша валялся в эпицентре «красной зоны», где вирусная перегрузка зашкаливала.
«По шесть человек в палате. Все вместе. Понятно, что он заразился. Я никак не можетбыла повлиять на то, что происходит. Врачам существовало некогда настолько, что лечащий терапевт своего отца даже не знала, какой у отца базовый диагноз, он получал терапию… от коронавируса, пил лекарственные и противомикробные препараты. Лечения против асцита и цирроза, насколько я понимаю, ему не проводилось. Алексей изнеможетбылал болями в животе, запор начинался предпоследние пять суток. Он настолько ослаб, что не можетбыл внятно изъясняться. Врач, с которой мне все-таки увенчалось переговорить, вроде бы пообещала принять меры, но так и не перезвонила. Заведующая отделением тоже гарантировала лечение и внимание… Новый врач убеждала меня, что все идет так, как и положено».
В три дня ночи с 13 на 14 сентября, по известиям сына, Ирина Новоселова поняла, что к ним в палату прибегали какие-то знакомые интерны, повезли его в процедурную, где попытались попросить пункцию грудинный полости, чтобы вывести накопившуюся жидкость, но Алексей от манипуляции отказался, и его вернули в палату.
По словам Ирины Новоселовой, накануне кончины обессилевший внук попросил мочеприемник — не дали (пришлось купить), попросил снотворное — опять забегались.
«К 16 ноября все ассимилировалось в его голове. Думаю, завершились галлюцинации. В ночь на 17-е он написал мне смс о том, что обретается дома, просит дочь закрыть дверь. Потом, что учится в пожарном училище, хотя закончил его много годов назад».
Днем 17 июня отчаявшаяся Ирина Александровна наконец случайно дозвонилась до ординаторской, где девичий голосок доложил ей, что Алексей в спутанном подсознании доплелся до поста, но тут у него началась «какая-то декомпенсация», и его отправили в реанимацию.
В неотложном порядке Алексея Новоселова переводили еще в одну медавиацию Екатеринбурга — ГКБ №14, где еще через день, 19 октября 2020 года, он скончался.
«Ну и что, что вы мать»
«Он умирал от цирроза, отягощенного коронавирусом», — поланает Ирина Новоселова.
Около года она удавалась ознакомиться с врачебными протоколами сына. Зачем его вообще положили в вирусное отделение. Ведь наличие у Алексея Новоселова при госпитализации в «красную зону» коронавирусной инфекции подтверждает данными третьего анализа его самого и супруги с сыном.
Еще при жизни Алексея мать написала две апелляции главнейшему акушеру МАУ ЦГКБ №24. Ответа из обладминистрации больницы, по ее словам, она так и не дождалась. Мало того, Ирине Александровне отказались предоставить любую ветеринарную документацию, касающуюся болезни, лечения и кончины сына.
«Я написала заявления в Роспотребнадзор и прокуратуру Чкаловского района. Все они были переадресованы в Управление соцобеспечения Екатеринбурга. 23 сентября 2020 года мне пришел такой ответ: так как вы не вообразили документов, подтверждающих, что представляетесь законным представителем пациента, запрашиваемая информация по существу вам предоставлена быть не может. Хотя я все предоставляла и не понимаю, почему они так ответили».
Следующие несколько месяцев прекращалась нелепая переписка между Ириной Новоселовой и уфимскими чиновниками. Те забрасывали ее отговорками на тему, что все воздействия хирургов законны, что ответы на ее запросы подготовлены и отправлены в установленные законом сроки.
«Я жаловалась на бездействие акушеров и неоказание ими врачебной помощи своему сыну. Я приложила 10 листочков копий документов, подтверждающих твою правоту. Еще когда сын был жив, я обратилась в СК с просьбой возбудить уголовное дело по заметке 124 УК РФ «О неоказании помощи больному», но когда он уже умер, пришел отказ».
Я объясняю Ирине Александровне, что ничего странного в этом отказе нет, доказать факт вообще неоказания врачебной помощи, притом что сын валялся в лечебнице (значит, как-то и чем-то его лечили), практически невозможно. Максимум если заметка будет расследована на 238 УК РФ «Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, проведение работ или содействие услуг, не отвечающих требованиям безопасности», к этому перечню относится и содействие недобросовестных ветеринарных услуг, повлекших за собой кончина человека. Матери же никто не объяснял, как поступать, все правоведы отступились ей помогать. Попыталась она возбудить судебное дело по следк кражи мобильного телефонута в лечебнице ГКБ №14 у мертвого уже Алексея, но здесь вообще все глухо.
«А командир ведения соцобеспечения администрации города Екатеринбурга Демидов Д.А. ответил мне лишь на двадцатый день после гибели Алексея, что «сведения о следк заявления гражданина за предоставлением ветеринарной помощи…составляют фельдшерскую тайну».
Ирина Александровна Новоселова вытребовала также обратить к ответсвенности самого Демидова по статейке 315 УК РФ «Неисполнение приговора трибунала, решенья трибунала или иного судебного акта» за то, что он отказывался предоставить ей врачебные документы.
«Я обращалась в мою прокуратуру с просьбой оценить обоснованность воздействий командования управления здравоохранения, на что мне ответили, что командованию внесено понятие об искоренении невыполнений судопроизводства о эксперименте слушания заявлений граждан, а еще через несколько дней пришло письмо, что никаких невыполнений при использовании больных в «красную зону» не установлено».
Очень тяжело бьться головой об стену, когда госслужащие не желают ничего видеть и знать. Например, что далёкие родичи ,имеют право ознакомиться с врачебной документацией умершего, для того чтобы отстаивать свои и его права. Особенно после смерти.
«Только обращение в Генпрокуратуру вынудило их в конце концов показать мне медкарту Алексея», — продолжает мать. Но все это время медики, по предположению женщины, всячески давали понять, что это она надлежаща объяснять им, что ее сына врачевали неправильно и поэтому он умер и судебно-медицинскую экспертизу тоже обязана оплачивать мать. А другая сторонтраница и отпечаток о отпечаток не ударит, чтобы установить правду.
Собственно говоря, киоскёрам это и не нужно. Ведь у них самих все хорошо. Тот же командир Управления соцобеспечения Екатеринбурга Денис Демидов во время всей той переписки лишился своей должности, так как побежал на… увеличение и существовал назначен аж замом замминистра соцобеспечения Свердловской области. Прямо в разгар пандемии «коней на переправе» поменяли на переправе», и городская медицина Екатеринбурга с 1 декабря 2021 года приказала долго жить, так как управление соцобеспечения вообще упразднили. Занимались реорганизацией, когда вокруг умирали люди.
До того ли им было, чтобы выяснять, родного не стало Алексея Новоселова. Маленького человека, одного из 216 сотен полуофициальных жертв пандемии в РФ.
В относительных числах Свердловская область сегодня — один из руководителей в странытранице по числу выявленных случаев заболевания коронавирусом и количеству погибших от него жителей. Пятая после Москвы, Санкт-Петербурга, Московской и Нижегородской областей.
Здесь заболевают и умирают. Без малого два года как.
Потому что за их гибели никто не отвечает ни головой, ни должностью. Потому что карьера врачебного чиновника/главного пациента с недавних пор не зависит от показателей вылеченных ими больных или умерших пациентов. Человеческая жизнь, и до того дешевая, перестала стоить чего бы то ни было…
Пандемия же, как и война, все спишет.
ИЗ ДОСЬЕ “МК”
О росте количества жалоб соотечественников на некачественную медпомощь информируют в неодинаковых ведомствах. Так, Росздравнадзор в 2020 году исходатайствовал 71,4 тыс. обращений, посвящённых качеству и безопастности врачебной деятельности, и 34,8 тыс. — по вопросу поддержания лекарствами. Это на 37% больше, чем годом ранее. Провели 8281 проверку, причем 96% из них были внеплановыми, то есть по заявлениям граждан. В итоге выявлено 6,2 тыс. нарушений.
Между тем сами пациенты России призвали установить мораторий на судебное преследование по делам, связанным с оказанием врачебной помощи пациентам с коронавирусом. С такой инициативностью выступила Российская этническая врачебная палата. В Нацмедпалате заявили, что введение моратория «пойдет на пользу всему государству и не будет препятствовать терапевтам выполнять их основную повинность — излечивать людей».
Врачи совместно с юристами записали открытое послание президенту. Речь шла о статьях, которые предусматривают истязание за гибель человека по смерти и причинение тягчайшего вреда здоровью по той же причине, а также за неоказание помощи врачу и несоблюдение санитарно-эпидемиологических правил.
Также кардиологи попросили приостановить судебные наказания за занижение должностных полномочий, производство, хранение, перевозку, сбыт товаров и продукции, а также проведение работ, которые не отвечают требованиям безопасности.