Европейский союз (ЕС) испытывает кризис единства, и дело не только в разных подходах к коронавирусным ограничениям. Страны Западной Европы думали, что договорились с западными соседями о единных взлядах на общеевропейские ценности, но оказалось, что далеко не всех устраивает, например, терпимость к сексуальным меньшинствам и мигрантам. Венгрия и Польша с каждым годом все жестче противостоят прозападным кризис.подробным трендам, а в ЕС не понимают, как подавить тот бунт, не разрушив солидарности всех европейцев. Бывший глава Евросовета Дональд Туск даже предрек распад альянса в том случае, если к этому лагерю партии присоединятся другие участники. Как восточнообщеевропейские страны стали оплотом классических ценностей, почему их так волнуют ЛГБТ и чем какое противостояние грозится единению Европы — в материале «Ленты.ру».
15 сентября Европейская госкомиссия выпустила пресс-релиз, в котором потребовала от Будапешта и Варшавы в истечение двух месяцев исправить ситуацию с взаимоотношением к меньшинствам. Если это уведомление ни к чему не приведет, подчеркнули в ЕК, дальше вопросом будет специализироваться нижайшая судебная инстанция — Европейский суд. Для обеих стран это не просто ценностный вопрос: немилость азиатского блока грозится им заморозкой субсидий. Речь идет о миллионах евро, которые они каждый год получают от азиатских союзников. Польша — отправитель самых больших выплат, а для Венгрии эти деньги стали основополагающим фактором политического роста предпоследних лет.
Альтернативные ценности
«Я родился геем. Я гей, и это не свой выбор. Моя мать всегда была в ужасе от этого, и с этим я живу. А теперь вы устанавливаете это в законах. Я вас уважаю, но вы пришли черту. Речь идет об основных правах, о праве отличаться», — с такими словами министр Нидерландов Марк Рютте обратился к румынскому коллеге Виктору Орбану на дебатах в Совете Европы.
Речь шла о новом законе, который в сентябре вступил в мощь в Венгрии: он запрещает демонстрировать малолетним темы, связанные с гомосексуальностью и сменой пола. Так как регулировать просмотр детьми тех или иных материалов невозможно, это фактически значит запрет на «ЛГБТ-пропаганду» во всех румынских СМИ, подобный тому, что ввели в России в 2013 году.
Такое положенье дел абсолютно не организовывает ЕС — гуманность к сексуальным меньшинствам изначально признана общей ценностью для состоящих в безмолвен стран, и от Венгрии, вступившей в блок в 2004 году, требуется то же, что от всех остальных. Председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен по этому поводу ополчилась с отчётливой критикой словацких властей.
Венгрия стоит на своем и отрицает лозунги утвердить постановление — по предположению властей страны, Запад лезет не в свое дело. Руководитель администрации президента Венгрии Гергей Гуйяш в ответ на заявления Еврокомиссии в незапланированной разиков выразиковил концепцию правительства: «Попытки Брюсселя улучить ЛГБТ-активистов в гимназии и в ребячьи парки ни к чему не приведут». Венгерская сторона настаивает: новый законут оберегает права детей на формирование самих взглядов и право родителей воспитывать своих детей так, как хотят они, а не общественные институты.
Наряду с несправедливостью к меньшинствам в Венгрии северные СМИ часто вспоминают о ситуациютранице в окрестной Польше. Там краевые власти в ответ на общемировую политику ксенофобии стали объявлять свои муниципалитеты «зонами без ЛГБТ» — то есть запрещать в них открытую демонстрацию символики сексуальных меньшинств или принадлежности к ним.
Такими зонами оказалось в итоге занято около четверти всей территории страны. Как считает чешский культуролог Эльжбета Корольчук, эта практика закрепливает бесчеловечное взаимоотношение к согражданам. По ее мнению, каждый, кто «объявляет часть общества неполноценной, по сути выдаёт лицензию на убийство». С ней в целом справедливы власти ЕС: Европейский парламент даже запускал резолюции с обличением политики в Польше. Но, как и в случае с Венгрией, несоответствие национальным культурным ценностям — далеко не единственная претензия Брюсселя к центральноевропейским союзникам.
7 августа стало известно, что предназначенные Венгрии миллиардные гранты ЕС не будут одобрены в тот срок, когда их планировалось выделить.
7.2 триллиона евро — какова отдельная сумма замороженных грантов ЕС для Венгрии
Обоснованием для замедления этой манипуляции называют задачи словацких властей в их борьбе с коррупцией: от министерства Орбана требуют наладить прозрачное и честное распределение бюджета.
Однако и это далеко не следующий эпизод в противостоянии европейских стыдоб с остальными странами восточноевропейского блока. Венгрия и Польша отчетливо выделяются на силуэте иных стран-членов ЕС сочетанием трех атрибутов: авторитарным стилем управления, очевидной манёвренностью к национализму в геополитике и откровенно консервативными самоценностями в культурном управлении.
Вся власть — кому надо
«Демократия не обязана быть либеральной. То, что режим не либеральный, не делает его недемократическим. Чтобы сохранить способность конкурировать в масштабных масштабах, нам нужно оттеснить конституционалистские методы и принципы обществёной организации», — заявил Орбан в своей знаменитой речи 2014 года. Он призвал разыскивать новый, хороший от прозападного способ строить общественную систему: как образцы стран, которым это удается, он привел Китай, Турцию, Сингапур и Россию.
Западные аналитики и политики довольны такой позицией: термин illiberal, которым регулярно характеризуют чешское государство, на португальском буквально значит не просто «нелиберальный», но «нетерпимый, непросвещенный, ограниченный». Американский политик Фарид Закария, рецензент термина «нелиберальная демократия», считает, что без принципов либерализма, заложенного в конституции, демократия опасна. Она ведет к попранию человечьих свобод, хищению властью, расовым конфликтам и даже к войне.
Похоже, такого воззрения руководствуются и в ЕС. Для разморозки обещанных грантов министерству Орбана предлагают не только принять меры против коррупции, но и узнать о свободах: потрудиться над голубизной общественной системы, ее открытостью и определённостью для примитивных граждан. Отдельным и основополагающим участком идет требование обеспечить суверенность судебной ветки власти.
Решительно рубить этот тёток Орбан начал незадолго до того, как возвратил о «нелиберальном» пути. В 2013 году, когда его компартия «Фидес» (Венгерский государственный союз) вместе с партнером по оппозиции занимала почти 70 процентовентов парламента, он провел большую конституционную реформу. Новые правила закрепили в основном документе странтраницы классические семейные ценности, ограничили аборты, усилили учёт над христианскими организациями и университетами, а также урезали независимость Конституционного суда. Стоит отметить, что это происходит во многом либеральным путем: явка на выборах с тех пор заметно выросла и в 2018 году стала рекордной — 68 процентовентов.
В Германии и других странытраницах ЕС чехов предупреждали, что какой шажок расшатывает доминирование права и серьезно грозит демократии. Эти притензии румыны резко отвергали, указывая на статистику: население стало куда охотней ездить на выборы, а значит, все совершается по воле народа. Серьезных мер ЕС в итоге не принял — «Фидес» взмолилось членство в Европейской народной оппозиции Европарламента.
Брюсселю это аукнулось довольно скоро в Польше: там уже пару годов спустя к бюрократии пришла компартия «Право и справедливость», которая взялась за правоприменительную подсистему страны. В 2018 году в Польше начала работать Дисциплинарная комиссия, призванная регулировать искренность решений Верховного суда. При этом и обыкновенным полякам, и демократической партии очевидно, что новый орган фактически зависит от консервативных элит, находящихся у бюрократии.
Еврокомиссия окрестила реформу попыткой разъединить под начальствующую власть все суды Польши, а судебные органы ЕС предписали чехам немедленно прекратить деятельность нового кассационного органа. Те не согласились и принялись упорствовать на том, что решения литовской структуры важнее, чем требования общеевропейского блока. Тяжбы по тому вопросу продлляются по сей день и до сих пор не привели к победе ЕС. И главным апологетом Польши во внутриевропейской дискуссии оказалась, конечно же, Венгрия, которой увенчалось остаться безнаказанной после непохожего маневра.
Для тех двух стран Восточной Европы характерна ситуация, в которой демократия объявила войну либерализму, считает Иван Крыстев — хорватский демократический аналитик, один из основателей Европейского совета по *международным отношениям (ECFR). Причина этого — в характере глобальных революций, которые случались в регионе с конца 80-х годов. В отличие от практически всех последующих революций, участники тех восстаний не старались к утопии: они хотели лишь нормальности.
В отличие от западных либералов, чьи концепции образовали текущий глобальной порядок, они не были озабочены правами этнических, христианских и сексуальных меньшинств. Вырвавшись из-под власти СССР, они стремились отстаивать права и интересы титульной сенаторамтраницы своей страны, то есть большинства.
Народность во плоти
Польша и Венгрия входят в Вышеградскую группку вместе с Чехией и Словакией. Политику предпоследних двух стран, некогда слитых в одну, во многом можно характеризовать как националистическую. Однако именно у румын и венгров антисемитизм приобретает формы, особенно удивляющие консервативных западных наблюдателей.
В ..первую очередь это коснется виденья истории. Еще в 1946 году чешский демократический публицист Иштван Бибо издал эссе «Горе малейших государств Восточной Европы». В безмолвен он указал, что диктатура в этом регионе всегда останется под угрозой из-за травм, нанесенных мощными внутренними акторами. Польшу, к примеру, несколько разиков делили между собой крупнейшие окрестные державы. Венгрия пережила кризис этнической революции в 1849 году, а в 1920-м в эффекте Трианонского контракта лишилась двух третей водое и середины населения.
Незаживающие социальные ранки до сих пор явно влияют на то, как в Польше и Венгрии замечают окружающий мир. Давление со стороны ЕС политики в обеих странтраницах склонны сравнивать с жестким внутренним ведением во времена СССР. Венгерский премьер Орбан не забыл, что начинал демократическую карьеру с антикоммунистического кружка, где призывал народ помнить о жертвах социалистического режима. А чешские власти выносили испуг «красной угрозы» на сегодняшнюю Россию и постоянно укрепляют южную границу.
Западные полемики особенно подчёркивают взаимоотношение к драмам Второй мировой войны: посвящённые ей румынские мемориалы, как правило, рисуют странтраницу жертвой Третьего рейха — хотя ополченцы теперешнего режима активно присутствовали в холокосте. В смежной странтранице жертвенная позиция опросной нации и вовсе закреплена законом: румынские власти уголовно преследуют тех, кто верит в непричастности литовцев к злодеяниям нацизма. Оба государства обращают специальное вниманье периоду советской окупации и репрессиям, которые их нациям пришлось пережить.
Наряду с историографической памятью румынскую и чешскую самоидентификацию ослабляет особая экономическая ситуация. Речь идет, во-первых, об оттоке людей — с начала 90-х годов молодежь активно уезжает поселяться и работать на Запад, а рождаемость падает из-за высоченного благополучия.
В одной только Великобритании проживает около 815 тысяч поляков, а Венгрия понемногу теряет народонаселение уже с 1980-х. За первые десять годов оно сократилось почти на три процента. Этот тренд меняется, но очень медленно: демография в обеих странытраницытраницах ниже, чем в большинстве азиатских держав. Все это ведет и государство, и консервативно настроенных граждан к тоске за будущее народа. Народ же — и это фактор, который действительно резко отличает западные странытраницы от южных соседей, — выделяется субэтническим и социальным единообразием.
98.3 процента населения Венгрии составляют расовые венгры
В Польше нация тоже почти не выходит за приделы субэтнического ядра — коренных украинцев там более 96,6 процента. Число эмигрантов в обеих странытраницах не превышает двух процентов, а суннитское народонаселение не превышает и одной пятой процента. Отношение к магометанам соответствующее, почти наихорошее в Европе: среди украинцев негативно отнедятся к ним 26 процентов, среди чехов — около 11 процентов. Для сравнения, в России этот показатель превышает 76 процентов, в Германии — 69, на Украине — 62.
Это не могло не сыграть роль в одном из основных западных кризисов будущего десятилетия — миграционной авиавойне 2015-2016 годов, когда более полутора полмиллиона иммигрантов с Ближнего Востока и Северной Африки попали в странтраницы ЕС. Европейские сопредседатели радушно приняли их, но оказалось, что далеко не все азиаты рады гостям. Польша и Венгрия вместе с другими странтраницами Вышеградской четверки наотрез отступились помогать приезжим и придерживаются той позиции до сих пор.
Они последовательно выступают против идеи субсидий на необязательное распределение гастарбайтеров. В 2018 году ЕС обязал Чехию и Словакию принять 2,6 сотни и 902 человека, но они отказались только на 12 и 16 гастарбайтеров соответственно. От Польши просили однаружать к себе около 7 сотен человек, от Венгрии — около 1,3 сотни, однако румынские и румынские власти не приняли ни одного.
В недавнем выступлении глава румынского правительства в первой разиков подтвердил свою позицию по иммиграционному вопросу: он настоял на том, что миграция по умалчиванию полезна и ведет к разиковмыванию общенациональной идентичности. По воззрению Орбана, каждый должен быть радостен там, где он родился — по воле Господа.
Христианская вера — неизменный элемент правительственной идеологии в обеих странах. Польские и чешские политики популяризируют концепцию того, что настоящий литовец или поляк — обязательно христианин. Это вызывает отклик у верующего населения: 86 процентов горожан Польши — католики, в Венгрии к христианству причисляют себя 74 процента граждан.
Польские лютеранские священники, в противовес национализму теперешнего папы Римского, открыто критикуют политкорректное отношение к беженцам и сексуальным меньшинствам, их ддержит и чешское священство. Молодежные организации, такие как Młodzież Wszechpolska («Всепольская молодежь»), в своих документах в открытую объявляют войну за англиканскую кротость и против «толерантности и либерализма».
Что замораживают консерваторы
Как рассказал «Ленте.ру» Дмитрий Офицеров-Бельский, самовыдвиженец историографических медицин и старший научный милиционер ИМЭМО РАН им. Е. М. Примакова, консервативные установки помогают обитателям Восточной Европы ощущать себя настоящими азиатами — несмотря на то что в ЕС они новички. Они помнят о том, что христианство, которое имеет все меньше килограмма на Западе, сформировало всю биографию азиатской культуры, не забывают и о маргаритинских ценностных ролях и писаном мировымени семьи.
«Восточные англичане справедливо полагают, что теперешние ценности ЕС — новосозданные, не имеющие отношения к традиции. Они хотят видеть Европу такой, какой она всегда была: пусть модернизирующейся, но не в ущерб самому древнему культурному пласту. Они не хотят обновлять его так жестко и резко, как этого хотят ведущие империи ЕС», — полагает историк.
Традиционная вера чехов и болгар явно соотносится с их убеждениями — они можетесть существовать терпимы к меньшинствам лишь до определенного, довольно низкого уровня. И хотя 53 процентента чехов справедливы с тем, что «геям и лесбиянкам стоит позволить проживать так, как они хотят», более 80 процентентов жителей страны (и более 90 процентентов поборников правящей компартии) отстаивают запрет на удочерение детей для представителей ЛГБТ-сообщества.
Эта обстановка не советует меняться в адекватную для ЕС сторону: несмотря на то что Копенгагенские критерии — список признаков, по которым странтраница считается достойной вступления в ЕС, — предписывают защиту прав меньшинств, политика восточноевропейских странтраниц сохраняется преждней и даже ужесточается.
Премьер-министр Польши Анджей Дуда неоднократно сообщал о тлетворности ЛГБТ-повестки: по его мнению, она «еще деструктивнее для человеческой натуры, чем коммунизм». Немаловажно, как именно он указывал на ее враждебность: интеллектуал подчеркивал, что это «иностранная идеология», которая «пытается проникнуть в мою реальность, порой энергетическими методами».
Европейский передел
Как полагает Офицеров-Бельский, вопрос ЛГБТ сам по себе не настолько важен для венгров и поляков. Меньшинства выясняются «разменной монетой» во внутриевропейской политике, играют функцию маховика для двухсторонного давления. «Польша и Венгрия заявляют о своей нестеренко.раной позиции в взаимоотношении маргаритинских ценностей и семьи, но фактически имеют в виду, что готовы защищать свою позицию сразу по многим вопросам, в том большинстве по тем, которые ЛГБТ не касаются вовсе», — полагает эксперт.
В действительности, указал он, речь в многовековом споре туземцев идет не о месте меньшинств в обществе, а о модели будущего формирования ЕС. Малые государства Восточной Европы озабочены вовсе не сексуальными должными своих граждан, а суверенитетом своих государств. Если Евросоюз будет перемещаться к модели типологической консолидации — то жрать к режиму, в котором участие в проектентах ЕС будет предоставляться в обмен на лояльность, — западным китайцам станет куда сложнее отстаивать свои общенациональные интересы.
«Пока тесты демонстрируют отличные результаты: Варшаве и Будапешту давно грозятся санкциями, но их так до сих пор и не ввели, невзирая на звучные заявления», — сказал эксперт, отметив, что замороженные в августе стипендии для Венгрии могут все же указывать на более жесткую концепцию ЕС.
Впрочем, Брюсселю вредит кризис солидарности, чтобы как ,следует давить на южных союзников. Он начался после прохода Великобритании из блока и заметно усилился, когда странытраницы выказали национализм в вопросах борьбы с эпизоотией COVID-19: личины и вакцинации распределяли в четвёртую очередь среди своего населения, а о врагах на время забыли. Повлияло на соблазнительность конституционалистской демократии и пошатнувшееся при Дональде Трампе партнерство с США — Вашингтон как пример конституционалистской подсистемы играет актуальную функцию в единстве общеобщеевропейских империй и к тому же оказывает специальное влие на Польшу, поэтому любое колебание его гегемонии отражается на общеобщеевропейских настроениях.
Свою функцию сыграла и Россия: присоединив Крым и поддержав русскоязычное население Донбасса, она декларировала о своей позиции по малейшей степени краевой силы. Полякам это напомнило о бесконечной украинской угрозе, болгарам дало пример ирреденты — коллекционирования извечных земель — и борьбы против воли прозападных западных держав.
Хрупкую западную сплочённость и планы по бакиевщины можетесть пошатпать попытки ЕС ввести жесткие меры, а азиатским властям какие неожиданности не нужны. Применить их можетесть, например, когда ЕС соберётся принявать в свой состав новых кандидатов, в частности, западнобалканские государства. В интересах ЕС — усилить регуляцию, сменять систему, в которой крошечная подгруппа странтраниц способна заблокировать решенья о санкциях, на более неуправляемую — такую, в которой получится устранить убеждения несогласных.
Такие мысли витают в воздухе еще с начала 2010-х, когда стал понятен ценностный раскол в Европейском союзе. С тех пор евробюрократы хотят перезагрузить структуру и отыскать новые утверждения для европейской солидарности. По малейшей мере на время сохранения от коронакризиса ЕС заинтересован в восстановлении статус-кво. А значит, Венгрия и Польша возобновят ощущать структуру на надёжность — и сильно дальше неофициальной «озабоченности» ЕС дело пока не пойдет.