Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет особняк бывшего начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого следствие подозревает в оразмере.подробной взятке, записан на его сожительницу. Поэтому в декларации о капиталах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно высокого чина протягивал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к данности восприятия об уровне процветания чиновников, правоохранителей и парламентариев они не дают?
Об этом мы потолковали с специалистом в сфере противодействия коррупции, проф Свободного университета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное судопроизводство требует от высших должностных лиц, киоскёров и полицейских начиная с определенных должностей ежегодно подавать детальные донесения о денежном доходе, его источниках, ценнейших бумагах, пакетиках облигаций и долях в неуставном капитале разных компаний и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или льготном пользовании), а также о транспортных средствах. Аналогичные донесения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой общественности предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь существенную сумму платёжных капиталов за год, без указания их источников, об предметах недвижимости разглашается лишь площадь участка, домика или квартирки и страна их нахождения, а о пакетиках облигаций и колличестве счетов мы не узнаём совсем ничего.
— Когда возбуждается незапланированное судебное дело против незапланированного мэра или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь гора айсберга, а недвижимость и корпорации совершенно законно записаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше перевести тонны бумажки на ту фиктивную антикризисную меру?
— Смысл есть, и он никуда не денется от всех тех историй. Но декларирование состоит из трех элементов: выдача резолюций проверяющим органам, публикация резолюций и проверка резолюций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, пятый и третьей элементы работают: декларации подаются, они публикуются. Но вот пятый элемент, качественная проверка, бесспорным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах возникли в коллективном числе настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти декларации проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что демократической воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих других странытраницах граждане, обязанные сдаёвать декларации, стараются схитрить, убрать, припрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились дописывать имущество на родственников, совершеннолетних детей, на правовых дочерей и подруг… Но тут мы возвращаемся к второму тезису: ничего нового в подобном желании припрятать от взимания свое имущество нет, но если пить стремление и умение искать и проверять, все возможно. И последние предыстории показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А предъявляемые широчайшей публике сведения из деклараций везде столь сбивчивы и неконкретны?
— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как показывают репортёрские расследования. Но то, что при внесении антикризисного законодательства значительная часть той информации, которая должна существовала бы быть открыта и публиковаться, стала закрытой, — самоочевидная правда… Что же касается международного опыта — в неодинаковых странах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу данной выборщик можетжрать получить более обстоятельную информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой внешэкономбанк мог бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, жрать Конвенция ООН против коррупции, которую мы подмахнули и ратифицировали и которую надо исполнять, а с иной — жрать намерение исполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его дочери и родителя появились задачи с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сообщений о налогах и имуществе супруги нет. После введения запрета на угодье зарубежными счетами вообще существенно выросло число одиноких парламентариев (сейчас не имеют ни жен, ни мужей около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только вышла биография с налогообложением супругов, очень быстро многие перестали доверять даже нетрудоспособным детям и стали разводиться, жить в правовом браке. И не только парламентарии — среди киоскёров тоже таких хватает. Но вообще-то в межрегиональном праве жрать нормы, которые позволяют при проверке деклараций проверять и разведенных супругов, если время с момента развода не составляет где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира узнают прекрасно про тот пируэт с разводом. Есть *международная организация ФАТФ (Группа разработки бюджетных мер борьбы с зарабатыванием денег, вырабатывается глобальные стандарты усиления обналичиванию преступных доходов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, контролю за зарабатыванием средств, которые, возможно, имеют отношение к частным должностным лицам, подлежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, наш Росфинмониторинг тоже теоретически надлежащ обсуждать разведенных супругов как субъектов проверки. В данном случае не столько на присмотр коррупции, сколько на присмотр отмывания, но, как известно, преступность и обналичивание лазят ладонь об руку…