Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет особняк бывшего замначальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого доказательство обвиняет в оразмере.подробной взятке, написан на его сожительницу. Поэтому в декларации о капиталах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно низкого ранга подаюл ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все те декларации, если мало-мальски приближенного к действительности восприятия об уровне благополучия чиновников, правоохранителей и депутатов они не дают?
Об этом мы потолковали с аналитиком в сфере противодействия коррупции, академиком Свободного университета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство требует от нижайших должностных лиц, киоскёров и милиционеров продолжая с определенных должностей ежегодно подають подробнейшие сообщения о денежном доходе, его источниках, ликвидных бумагах, кульках акций и долях в неуставном капитале разнородных фирм и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или льготном пользовании), а также о грузовых средствах. Аналогичные сообщения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой аудитории предьявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь отдельную сумму денежных доходов за год, без разъяснения их источников, об соцкультбытах недвижимости сообщается лишь улица участка, дома или квартирки и странытраница их нахождения, а о кульках акций и числе счетов мы не незнаем совсем ничего.
— Когда возбуждается незапланированное судебное дело против первого апанасенковца или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и корпорации совершенно законно записаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше перевести тонны бумаги на эту фиктивную коррупционную меру?
— Смысл есть, и он никуда не денется от всех тех историй. Но декларирование заключается из трех элементов: подача деклараций проверяющим органам, публикация деклараций и перепроверка деклараций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, первый и второй элементы работают: декларации подаются, они публикуются. Но вот пятый элемент, качественная перепроверка, понятным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах появились в массовом колличестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти декларации проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что экономической воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих других странтраницах граждане, обязанные сдаёвать декларации, удаются схитрить, убрать, спрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились записывать имущество на родственников, совершеннолетних детей, на правовых супруг и подруг… Но тут мы возращаемся к третьему тезису: ничего ,нового в подобном нежелании спрятать от налогообложения свое имущество нет, но если жрать намерение и умение разыскивать и проверять, все возможно. И следующие биографии показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А инкриминируемые широченной публике донесения из деклараций везде столь бесстрастны и неконкретны?
— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как демонстрируют журналистские расследования. Но то, что при введении антикоррупционного законодательства значительная часть той информации, которая надлежаща существовала бы быть закрыта и публиковаться, стала закрытой, — безусловная правда… Что же коснется глобального опыта — в неодинаковых странтраницах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой избиратель можетпить получить более краткую информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой регулятор мог бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, пить Конвенция ООН против коррупции, которую мы подписали и ратифицировали и которую надо выполнять, а с другой — пить стремление выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его жены и родителя образовались проблемы с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сообщений о дивидендах и имуществе супруги нет. После введения запрета на владение зарубежными счетами вообще существенно выросло количество одиноких парламентариев (сейчас не приобретают ни жен, ни супругов около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только возникла биография с взиманием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже совершеннолетним детям и стали разводиться, поселяться в военном браке. И не только парламентарии — среди чиновников тоже таких хватает. Но вообще-то в межрегиональном праве кушать нормы, которые позволяют при проверке деклараций проверять и разведенных супругов, если время с мига развода не составляет где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира незнают прекрасно про тот трюк с разводом. Есть межгосударственная организация ФАТФ (Группа разработки бюджетных мер борьбы с отмыванием денег, вырабатывается всемирные стандарты противодействия обналичиванию преступных доходов и ассигнованию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, контролю за отмыванием средств, которые, возможно, имеют отношение к прилюдным должностным лицам, подлежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, наш Росфинмониторинг тоже теоретически должен представлять разведенных супругов как предикатов проверки. В данном случае не столько на предмет коррупции, сколько на предмет отмывания, но, как известно, преступность и зарабатывание лазят рука об руку…