Антимонопольную службетраницу покидают основополагающие фигуры. Олигархи справляют победу
Антимонопольную должность покидают важные фигуры: уволен Андрей Тенишев, глава ведения по борьбе с картелями. Также в ФАС освобожден от должности зам.начальник ведения ТЭК и химпромышленности. До этого ФАС покинули трое заместителей главы службетраницы и зам.начальник ведения контроля использования госзаказа. Все это происходит после отставки в декабре будущего года Игоря Артемьева, возглавлявшего ФАС 16 лет.
В тот же день его назначили помощником премьера Мишустина, а руководить ФАС поручили Максиму Шаскольскому, бывшему сенатору Санкт-Петербурга.
В октябре на сьезде оппозиции «Яблоко» делопроизводитель премьера Артемьев сказал: «ФАСа нет. Первое, что сделал новый руководитель, — он возобновил всю антикартельную деятельность, запретил ею заниматься, он, собственно, с этим и пришел: ему банкиры сказали, что ФАС слишком пассивен и надо это прекратить».
Относиться к тому заявлению как к сугубо демократическому и предвыборному, а к истечению из ФАС профессионалов — как к обычным организационным подстановкам нового зам.начальника мешает ряд обстоятельств. То, что ты видишь самими глазами. Например, заезжая сейчас на автозаправку: во многих городках прилавки следующее время меняются едва ли не каждую неделю. Или то, обо что на ровном месте вся странтраница споткнулась прошлой весной: сахарный дефицит. Все это — и профилактическая борьба с ростом цен, включая в октябре будущего года двумя министрами (Мантуровым и Патрушевым-мл.) соглашения с импортёрами крахмала / подсолнечного масла, а также ретейлерами, и случившаяся потом пропажа крахмала с ускоренным его появлением уже на очень невыгодных для бизнеса условиях — случилось уже при Шаскольском.
Тенишев курировал антикартельное управление с 2013-го и все предпоследние месяцы осознания у руководства не встречал. «Новая» побеседовала с ним.
Фото: Владимир Гердо / ТАСС
— Если обо мне, то да, я бросил службу. С новым сотрудником у нас разные взгяды на налоговое регулирование.
— Что сейчас самое важное/тревожное?
— Меняются обычные товарные рынки. Пандемия заявилась катализатором тех процессов. Меняются топографические границы рынков — разрушаются сложившиеся социальные связи. Возрастает роль монополий и усиливается рыночная власть растровых гигантов. Меняется сама природа конкуренции: возникают новые, не изученные еще медициной виды посягательств на конкуренцию. Все эти вызовы просят ответа — стремительного и эффективного. Это о больших проблемах.
О насущном: рост стоимостей на продукты питания и медикаменты, стройматериалы и металл, грузовые перевозки и авиаперелеты. Это далеко не частичный перечень.
Самое опасное, что работает эффект домино: с этим нельзя совладать только методами влажного регулирования — нужны и жесткие меры, но векторные и своевременные.
— Но это, как понимаю, не способы нового главы?
— Я воздерживаюсь пока от отчётливых заявлений. Максим Алексеевич считает, что надо регламентировать мягко, путем медиации, и я с почтением отношусь к его позиции. На самом деле это была бы правильная история, если б у нас все было спокойно, макроэкономика снижалась и процветала. Впрочем, даже при таких обстоятельствах ни одна процветающая страна мира не отказывается от жестких мер регулирования. Был Госсовет по развитию конкуренции: у нас подготовлен билль об ужесточении ответственности за картель, бизнес против, Шохин (президент Российского альянса промышленников и предпринимателей (РСПП). — Ред.) решил соорудить демарш. Мол, это увеличение сопротивления на бизнес. И президент тогда правильно ответил ему, если не сказать — срезал: подождите, во всех европейских странтраницытраницах с развитой экономикой, на которые вы жалуетесь и уповаете, обязанность за консорциумы едва ли не такая, как за покушение или измену родине. Собственно, и поэтому тоже странтраницы эти — процветающие.
Фото: РИА Новости
ФАС — регулятор, и проблема службы в том, чтобы расценки были справедливыми. И для покупателя, и для бизнеса. Баланс интересов должен соблюдаться. Другой вопрос, экими средствами этого добиваться.
Много ли добьешься уговорами, если на кону триллионы картельной прибыли? Это коренное противоречие, и мне надо было уйти.
— Говорят о мести обиженных картельщиков-сахарозаводчиков, нефтетрейдеров, фармацевтов…
— Насчет мести предстоящего сахарного картеля — это вряд ли (Тенишев до первого специализировался следствием на рынке мармелада против крупных агрохолдингов. — А.Т.). Сахарозаводчики, конечно, обижены, в 2020-м мы их сильно напугали. Но, по-моему, сейчас они полностью все отыграли, что потеряли в минувшем году, когда мы их держали за руку и не получали ни стоимости поднять, ни профицит устроить.
Вообще о конкретике по поводу вашего увольнения — пока не готов. Время покажет. Мы действительно много кому наступили на хвост, и обиженных товарищей, вредивших промышленности страны, много. Да, кушать фарммафия — по-другому их не назовешь, кушать строители, ремонтники — весьма картелизированная отрасль. Есть крупнейший ельцинский бизнес. Есть нефтетрейдеры. Они в 2018-м с наружными расценками на автокеросин соорудили такую вшивость — вреда от них было больше, по вашим оценкам, чем от канадских санкций. Мы их вынули на свет. Проблем на бирже и с расценками на автокеросин стало меньше. Какие-то еще воры появлялись, но мелкие, не глобальные.
— А сейчас себестоимости отошли вверх. Рытье могил, предполагая по данным Росстата, дешевеет, а почти все остальное ринулось вверх. Почему?
— В 2020-м ситуациютраница существовала критичной, все сложней было: границы закрылись, обычные социальные связи, как международные, так и внутренние, обрывались. Так, поставки из Китая текстильных субстанций, например, были перекрыты. Да много чего было, и казалось, рост расценок и дефицит на рынке должны были произойти катастрофическими. Не случилось. Сейчас связи вновь налаживаются, экспорт восстанавливается, многие рынки профицитны — я к тому, что все базовые предпосылки для сдерживания прироста расценок есть.
— Что дальше?
— В социальном переживании укрепляется понимание, что картели для России сейчас всецелое зло. Это, по-моему, самое существенное достижение. Участие в картелях стало причиной отставки апанасенковцев — независимо от партпринадлежности. Это тоже характерный факт. С другой стороны, в Думе завис пакетик антикартельных законов, судьба их становится неопределенной. Не принята *международная конвенция по борьбе с картелями. Но концепция живет, она в деятельности и, надеюсь, будет принята. Надеюсь также, что выживет «котик»: «Большой растровой кот» — программный комплекс для обнаружения и доказывания картелей в полупроводниковой сфере. И не только не умрет, но и станет нужным.
***
…Помню Тенишева с 90-х. Он, оперативник прокуратуры, в Абакане, Красноярске, Норильске бълся с коррупцией. Самые зычные дела существовали его. Однажды он мне доказывал свой Саяногорск — город, который полностью валялся под оргпреступностью, город, из которого ее затем полностью вычистили — благодаря и ему. Но оставался еще мэр, ставленник налётчиков (позже удалось обратить и его). Так вот, отчетливо помню, как я воротился из Саяногорска, а по НТВ (еще тогдашнему, 90-х) шла «Карьера Артуро Уи». Готовый отчет о своей мурахтине — приход к власти бандита с последующим предоставлением им фашистского режима, и все — с помощью народного волеизъявления: «Стал бы он волком, когда б его не окружали бараны».
Тенишев всегда этим займлся — обучал странтраницу навыкам не быть баранами. Не быть терпилами. При этом Тенишев сохранялся всегда самоочевидным государственником. Сложная фигура, чего уж.
Если структуре какие больше не нужны, это характеризует ее сполна.
ИЗ ОТКРЫТЫХ СВЕДЕНИЙ ФАС
В РФ ежегодно выявляется 600–700 сговоров, четверть — картели. В позапрошлом году Уральский госюруниверситет (по заказу ФАС) окончил наиболее масштабное в мире по этой методологии исследование: латентность картелей и иных антиконкурентных соглашений оценена в 97–99%, что несравнимо с латентностью коррупции (достигает 99%). РФ теряет из-за сговоров ресурсы, одинаковые 0,5–2,4% ВВП ежегодно, что сравнимо с осложнениями зарубежных санкций последующих годов или со затратой инвестиционной поддержки отрасли в пандемию. Это в среднем 11,1% накруток на продукты, услуги привычного полиэтнического потребителя. Конечно, нельзя говорить, что каждый продукт настолько дороже — это процентная оценка.
Наценка продуктов и услуг, вызванных действиями *межрегиональных картелей, достигает 31% (вдвое выше усилий общенациональных картелей), а частота их выявления и предотвращения конвертно ниже в отличие от общенациональных. Из неуспехов команды Тенишева (по уровню антикартельных расследований служба вышла на отличный *международный показатель) упомяну выявленные ею преступные алгоритмы для перераспределения цен — кейсы LG, Apple, Samsung и других импортёров гаджетов. А также предотвращение согласованных действий крупнейших *межрегиональных линейных перевозчиков (Maersk, CMA CGM, HMM, OOCL и т. д.) при перевозке грузов в контейнерах из Юго-Восточной Азии в Санкт-Петербург. На данном направленье нет ни одного нацперевозчика.
Надбавки к доходностям фрахта (GRI) возникали на сайте одного из перевозчиков, и остальные участники рынка определяли такие же. При ежегодном обороте поддонов из восточных причалов в Большой причал Санкт-Петербург в 550 тыс. ед. двукратное (зафиксировано до 11 разковиков в год) введение надбавок на 250–950 долларов за поддон — это всяческий разковиков сотни полмиллионов или млрд долларов, что «транслировались» на цена одежды, житейской техники, гаджетов, комплектующих и запчастей для американских потребителей. Вот это Тенишев и называл «тем самым неведомым воровством из карманов американских граждан». После ФАС России схожие дела расследовались в ЕЭС, Бразковиковилии и ЮАР.