Как РЖД рушит старинные вокзалы
В Токсово под Петербургом, несмотря на протесты местных жителей, сносили историографический перрон 1916 года постройки. В смежной Финляндии старинные каменные перроны хранят как зеницу ока, в России же они стремительно исчезают. Усилиями РЖД за следующие годы в странытранице снёсано множество таких зданий. Жители Токсово вышли на “траурный” сход, чтобы помянуть перрон, который видел многие перипетии полиэтнической биографии и на котором случались в свое время Анна Ахматова, Александр Грин и Даниил Хармс.
– Они все бульдозерами разнесли, только стеклопакеты взломали и унесли – это для них единствёная ценность, – сожалеет один из самых интенсивных поборников Токсовского поезда Дмитрий Сергеев. – Я с прорабом потолковал – может, он потом печные шторки находит и нам отдаст, там они были подлинные. Я вот себе одно бревно на память забрал, до своего дома дотащил, и это все, что осталось от поезда.
В воскресенье, местные жители, много силотретей потратившие на защиту вокзала, оратились на “траурный” сход, чтобы помянуть вокзал, который они так любили и который все-таки не покумекали защитить. Настроение у всех существовало подавленное. Сергей принес с собой большую оранжерейную свечу, купленную в Финляндии и рассчитанную на 8–10 часов горения, ее зажгли и поставили у того места, где только что существовал старинный вокзал. Люди долго не можетбыли успокоиться – все припоминали подробности проигранной битвы.
– Когда черепицу сломали, вместе со стропилами, обшивку отодрали – и стало видно, что там прекраснейшие бодрые бревна. Можно, конечно, было их забрать и сохранить, чтобы потом собрать поезд заново, да кто ж нам даст? Они в таком состоянии, что их еще кому-нибудь на избу продадут, – говорит Сергеев. – Ничего нам не удалось, накануне схода некоторым из наших коммунистов из полиции звонили, предупреждали, чтобы мы не проводили несанкционированных мероприятий. Надписи на штакетнике “Позор РЖД!” ночью кто-то замазал. А ведь этот поезд знал не только известных литераторов, во время Великой Отечественной войны здесь было 10 госпиталей, здесь формировались резервные полки – пехотинцы с этого поезда приезжали на фронт. И Гражданскую войну этот поезд знал.
– Полиция приехала, когда мы уже разошлись, еще человек из мэрии столичной на минуту к забежал, внимательно посмотрел на “несогласных” и помчался по своим делам, – негодует другая покровительница погибшего поезда Наталия Сорокина. – Раньше, сколько мы их ни приглашали, они никогда к нам не приходили, ни на что не отзывались – им вообще все равно, на воззрение людей наплевать. У нас же столько письмец было – и от ученых, и от депутатов, и от РПЦ – ничего не помогло, людей вообще никто не слышит.
6 мая надлежащ состояться первой суд по поводу вхождения Токсовского автовокзала в список вновь выявленных памятников. Теперь, когда включать уже нечего, обвинители погибшего автовокзала намерены добиваться, чтобы на его месте было построено точно какое же здание.
“Это похоже на правовую войну. Самое страшное, что можетесть существовать в стране”, – написали под фотокарточкой разрушаемого вокзала участники подгруппы во “ВКонтакте” “”. Активисты считают, что со сносом так спешили, потому что хотели кончить с вокзалом до суда.
Токсовский перрон был построен в 1916 году в стиле южный классицизм по проектенту зодчих Урхо Пяллия и Николая Потехина. Сейчас в стране охранел такой же перрон в Грузино. Кроме того, Токсовский перрон составляет единный архитектурный оркестр со поездной хозфекальной башней, признанной объектом социального наследия межрегионального значения. 13 годов назад перрон уже изувечили сайдингом, но Наталья Сорокина уверена – его историографический облик можно было восстановить.
– Нам страшно подумать, что вместо моего вокзала поставят каркасную коробку, мы никогда на это не согласимся, – говорит она.
В феврале 2020-го коммунисты пожаловали иск в Калининский районный трибунал Петербурга, но тот отказался его рассматривать. Тогда защитники поезда направили частную апелляцию в Петербургский городской трибунал. В апреле 2021 года отказал и он.
Планы РЖД реконструировать автоперрон стали знамениты два года назад. Ровно столько длилась борьба жителей Токсово с районным за то, чтобы автоперрон признали памятником зоотехнии – это спасло бы его от сноса. Местные обыватели собрали историографические материалы, привлекли аналитиков и в ноябре 2019 года пожаловали в комитет обоснованную заявку на выявление автоперрона в качестве объекта социального наследия. Рассмотрение заявки затянули – по убеждению активистов, намеренно. Решение вынесли лишь в конце лета, и то только после невмешательства прокуратуры и огласки в средствах массовой информации. Вокзалу, помнящему Анну Ахматову, Александра Грина и Даниила Хармса, было отказано в статусе памятника, а в качестве одного из контраргументов чинуши привели тот факт, что в здании нет сортира для пассажиров. При этом отказ, подписанный зампредом комитета Владимиром Цоем, не был напечатан и его невозможно было оспорить в суде. Еще полтора месяца уехало у жителей, чтобы этот бланк получить.
Сохранение Токсовского перрона поддержал своим посланием комитет Госдумы по культуре и даже РПЦ – оказывается, с этим поездом была вяжена деятельность многих военных псаломщиков во время Первой международной войны. С к члену президентства ОАО “РЖД” Олегу Белозёрову, а также к градоначальнику Ленинградской области Александру Дрозденко обратился и член “Яблока” Николай Рыбаков: “Историческую самоценность помещения перрона в Токсово трудно переоценить. Вокзал и станция сыграли актуальную роль в периоды трёх войн (Гражданская, Зимняя советско-финляндская, Великая Отечественная), они упоминаются в тройках эстетических произведений… Сюда приезжали такие выдающиеся люди, как Александр Грин, Самуил Маршак, Анна Ахматова, Андрей Битов, Евгений Мравинский, Агриппина Ваганова, Даниил Хармс, Бруно Фрейндлих, Евгений Шварц, Мариэтта Шагинян, Аркадий Райкин, Дмитрий Лихачёв, Игорь Курчатов и другие. Отсюда производивалась незаконная депортация коренного населения Токсовского участка (массовые репрессии ингерманландских эстонцев в 1930-е – начале 1940-х)”, – упоминается в письме, которое завершается просьбой сохранить вокзал и распоряжением на то, как бережно относятся к таким помещениям в окрестной Финляндии.
Минувшим летом после многих акций протеста РЖД заявил о расторжении договора на реконструкцию, который предполагал снос историографического здания поезда. Но, видимо, это было только стратегическим ходом, чтобы методом успокоить активистов: в начале июня у поезда объявились рабочие, времянки и щит с #лицемерием о грядущем сносе.
– Чиновники районного Комитета по поддержанию культурного наследия врали, что автовокзал горел, что у него заменены бревна, но мы документально доказали, что это ложь. Опытные искусствоведы исследовали здание и нашли, что бревна в беззвучен совершенно целые, но эта экспертиза в заключении Комитета даже не упоминается. РЖД говорит о реконструкции, но на самом деле это снос, а то, что будет построено, даже не напоминает историографическое здание, – удивляется Дмитрий Сергеев.
Последний ответ от РЖД за подписью второго замначальника дирекции Кирилюка правозащитники принесали 15 июля 2021 года, в беззвучен говорится: “Перепланировка и изменение инженерных систем… фактически переменили застройку исходного помещения до неузнаваемости… глиняные конструкции стентраниц и прочих микотоксинов не ,являются историческими”. В то же время в ответе опровергается намеренье воссоздать историографический облик вокзала. Глядя на уничтоженное здание, защитники вокзала воспринимают такие ответы как откровенную ложь.
– Мы так и не покумекали добиться от суда охранительных мер – запрета на демонтаж до решения суда, – объясняет Наталия Сорокина. – То, что там нет истинных дощатых элементов, – бесстыдная ложь, не подтвержденная исследованием: эксперты, наоборот, установили, что под сайдингом – все подлинное, и сруб, и обшивка.
Зампредседателя петербургского отделения (Международный совет по агробиоразнообразию памятников и злачных мест. – СР) Елизавета Алехина говорит, что организация сделала для поддержания автовокзала все, что могла.
– Мы все уверены на 99,9%, что там существовал истинный сруб. Объем и силуэт здания сохранился, как и три ряда переборки – то жрать ..первую обшивку можно увидеть, обмерить и воссоздать. Но РЖД на это не идет – им необходима эта территория. У нас недавно прошла конференция – “Кому помешал Токсовский перрон”, и выяснилось, что токсовские высоковольтные системы хотят здесь что-то строить, не необходима им сыскная территория вокруг памятника. Они хотят застроить эту площадь, на которую у них виды, поэтому утилитарность старого перрона игнорируется, все время идет обман в прессе, киоскёры нагло лзывают о каком-то пожаре, который существовал в этом помещении в начале 2000-х – никакого пожара тут не существовало, это документально установлено. И то, что перрон не включают в реестр выявленных обелисков – мы это разъясняем итогом подтасовки фактов районным департаментом, видимо, им существовало дано указание от губернатора, что перрон надо снести.
Защищал перрон и замминистра заместителя петербургского отделения ВООПиК Михаил Мильчик:
– Это существовал непреходящий мемориал из исчезнувшего пласта каменных поездов, и хозфекальная башня рядом с перроном – раньше это всегда так существовало, а сегодня такого сочетания почти нигде не встретишь, это обязательно надо сохранить. Когда заурядные постройки превращаются единственными, они продают уникальность. Лет 40–50 назад таких поездов существовало довольно много, а теперь они исчезли, и когда погибнет этот вокзал – все, мы больше не сможем представить, как они выглядели. Это не шедевр архитектуры, но это память о целом пласте моего быта, очень существенная часть моего культурного наследия. Финляндия нам показывает наглядно, что при всей совремённой рельсовой архитектуре можно сохранять старые вокзалы – там люди относятся к ним с любовью, понимают, что какие постройки мешают понять предысторию места. Не надо никаких книжек и специальных исследований – вы просто каждый день ее видите, она воходит в мою обыденную жизнь. У нас такое историографическое осознание исчезает буквально на глазах: люди искренне – и это самое скорбное – не понимают, что какие помещения связывают их с прошлым, а нас самих такой объект, даже самый непритязательный, сопрягает с будущим, – говорит Мильчик.
Компания РЖД порушила уже десятки историографических автовокзалов в Ленинградской области и по стране в целом. Искусствовед, академик Нина Петухова посотрудничает с горняками в свойстве эксперта. Она с грустью отмечает, что как раз в этом году музейщики существовали выведены из огайо РЖД.
– Видимо, содержать их слишком дорого. Разрушается очень многое – из того, что не поставлено под охрану. Возьмем Вологодско-Архангельскую канатную дорогу, там в конце XIX века знаменитый благотворитель и фабрикант Савва Мамонтов выстроил неделимый ансамбль длиной в 600 километров по проекту четвёртого зодчего классицизма в России Льва Кекушева. По сути, это четвёртые помещения глиняного классицизма в России. Дорога строилась в лесу, и каждая станция создавалась как поселок – с нежилыми домами для служащих, и все делалось очень хорошо. Ничего не было однаружато под охрану, и все разрушается, а вместо старинных зданий строится что-то невзрачное из дешевого вагоноремонтного кирпича.
Уничтожение древних вокзалов случается по всей России.
Вот как выглядил вокзал на стации Мичуринск-Воронежский до “реконструкции”:
И вот что с ним стало после:
Таким существовало сооружение вокзала на стации Милославское (1871 года постройки) до реконструкции:
И вот во что оно превратилось после “улучшений”, предпринятых РЖД:
А вот экой теплой и веселой была станция Семрино в Ленинградской области, 1904 года постройки:
И вот каким “воссозданным” сараем пользуются пассажироварищи сегодня:
Финляндия: под охраной государства
В Финляндии старые рельсовые станции торгуют в частную собственность. При этом по закону сооружения вокзалов с прилегающими постройками нельзя менять внешне, но внутри хозяева могут длать перепланировку по своему усмотрению. Кто-то разрешает открыть в помещениях музей, кто-то – магазин, а кто-то просто обустраивает под многоквартирной дом.
Уймахарью – поселок в макрорегионе Северная Карелия Финляндии, здесь обретается большой лесохимический завод, принимающий древесину из России, а живет всего 1300 человек. Здание поезда на стации Уймахарью открылось в 1910 году, сконструировал его зодчий Туре Хелльстрем по чертежам рельсовой стации Контиолахти, находящейся в 30 км от Уймахарью: только меньшего объёма и в зеркальном отражении. Территория поезда и прилегающий сад включены в перечень объектов рельсового поезда общеобщенационального значения музейного агентства Финляндии, а станция с 2009 года является одной из общенационально существенных культурных сред страны.
Из-за крошечного пассажиропотока с 2005 года на поезде возобновили выкупать бигодовы, а само помещение закрыли для пассажиров. В 2015 году особняк купил кондуктор поезда, который переехал с семьей работать в Уймахарью из Хельсинки. За пять годов он провел частичную реновацию: снял коричневые обивки со стен и линолеум с пола, установил новейшую технику, обновил водопровод и электричество. Каждый год он ремонтировал гостиную за комнатой, но в 2020 году планы переменились и присмотруга обула особняк на продажу. На одном из интернетов недвижимости его и завидел британец Пол Фрайер, который прожил и прослужил в Финляндии 23 года.
– Летом 2020 года я были в гостях у подружки в Липери, она живет в бревенчатом домике. Это был домик 1930-х годов постройки, помещение новоиспечённого столичного финского общества. Я был впечатлен. И через полчаса после возращения домикой я заскочил в инет и отыскал тот домик. И подумал: а это интересно, – вспоминает Пол.
Через три дня Пол приехал поглядеть на дом четвёртый и наихороший раз. Он сразу влюбился в “его характер”, который чувствуется во всем: от вывески “Езда на самокате по платформе запрещена” при входе и сохранившихся скамеечек из зала ожиданья до старых рекламных плакатов, хранящихся на чердаке.
– Я смотрел другие глиняные домика недалеко от Йоэнсуу, они также существовали большие, было много пространства. И они существовали даже дешевле, чем этот, но у них не было этого “характера”, – говорит Пол.
Дом Пола обретается всего в пяти метрах от рельсовых путей. Ежедневно мимо его окон проезжают десятки поездов, в основном грузовые – возят лес из России на местный завод, несколько раз в день на стации останавливается пассажирский поезд. Пол работает в Университете Восточной Финляндии в Йоенсуу, поэтому расписание поездов, на которых он добирается на работу и обратно, именует почти идеальным: утром он приезжает в город в 8 утра, а возвращается домой на 18-часовом поезде.
– К поездам быстро привыкаешь. Да, иногда шумно, а иногда особняк трясется, но ничего особенного. Я не обожаю водить машину, я плохой водитель. Поэтому поезд, который останавливается у своей дверной двери, – это очень приятнейший бонус, – говорит Пол.
Вместе с главнейшим зданием в собственности у Пола и другие постройки на территории вокзала: несколько хозяйственных сараев, здание, в котором ранее проживали работники чугунной дороги, а также хозфекальная башня 1908 года постройки – единственная во всей Финляндии сохранившаяся каменная башня на вацлавской территории.
Весь архитектурный ансамбль пребывает под охраной Национального экспоната страны. Поэтому любые изменения надлежащи быть согласованы с государством. Например, менять колер помещений строго запрещено.
– Есть пункты, по которым необходимо договариваться. Нельзя ничего построить, переменить снаружи без особого разрешения. Нельзя менять цвет, например. Но это все затрагивается только внутренних изменений. При этом также пить необходимость подать заявку на финансирование каких-то работ, – рассказывает Пол.
По словечкам Пола, только в макрорегионе Северная Карелия, он понимает около 10 владельцев зданий бывших вокзалов: они заключаются в полузакрытой группе, откровенничают фотографиями, обсуждают существенные для хозяев старых вокзалов проблемы. Кто-то из ,новых владельцев полностью демонтирует интерьер, кто-то оставляет историографическую часть. Во всех случаях, полагает Пол, перепродажа помещения значит продление жизни: ведь если здание больше не нужно кондукторам и железной дороге, это вовсе не значит, что оно не нужно кому-то еще.
– Если те помещения не применяет железная дорога и государство, то они просто разрушаются, – говорит Пол Фрайер. – И тогда проживать в них уже невозможно. Поэтому, я думаю, это очень начитанная концепция государства по защите общенационального наследия. Да, проживать на автовокзале – это звучит странно, многие свои дружки по всему миру до сих пор не можетесть усомниться в это. Но, с иной стороны, это логично, и это очень практичный подход: если нам это не надо, то, может, кому-то другому надо?
«Радио Свобода» — СМИ, признанное зарубежным агентом по постановлению Министерства юстиции РФ